Начало
Исторические хроники
Родильный дом
Наше творчество
Всю жизнь по лагерям
Наши люди
Форум
Гостевая книга
Наши партнёры |
ОЧЕРЕДНОЕ БЕСПОКОЙСТВО. Часть4.
- Слышишь? - пнул коробку Тёма, - ты хотя бы думай, что делаешь. Этот дятел
едва не расколол нас. Зачем зараза шкурки выкинул?
- Они аппетит раздразняли, - шепотом ответил Картузов, - вот я их и выкинул.
- Ты б ещё нагадил там, бестолочь, он бы точно офигел от русской души.
- На свободу можно?, - вопросила коробка.
- Сиди не вякай, - ответил Тёма коробке и еще раз её пнул, - сейчас я тебя
отволоку за угол, тогда и вылезешь.
Тёма не видел, как прохожие шарахались от молодого человека,
разговаривающего с коробкой. И зря. Бдительный гражданин сообщил в пикет о
подозрительном типе странной наружности, регулярно пинающем коробку из-под
телевизора.
Сержанты – люди не торопливые, и у Тёмы было время смыться, но тут вновь
произошло непредвиденное. Сумасшедшая старуха схватила Тёму за рукав и
страшным голосом проговорила:
- Конец света грядет, Сатана приходит в мир, черти ото всюду полезут, кровь
будут пить, Антихрист придет, Смерть нам, смерть!
Тёма попытался высвободиться из захвата, но старуха оказалась бойкая:
- С минуты на минуту появится Сатана, муки адовы нам всем, бойтесь,
бойтесь!!!
- Бабуля, отвали, - ласково сказал Тёма и в очередной раз, попытался
высвободиться.
- Сержант Подкопытко, линейный отдел внутренних дел на транспорте, - сказал
подошедший сержант Подкопытко и добавил: - Воруем?
«Да что они все сговорились?», - подумал Тёма, но по спине все-таки
пробежали мурашки.
- Да нет, подарок вот маме везём, - неестественно улыбнулся Тёма.
- Посмотрим, разберёмся, накажем, - отчеканил сержант Подкопытко и
обратился к сумасшедшей старухе, - а вы, мамаша, понятой будете,
зафиксируете так сказать… факт.
- Сатана явится с минуты на минуту, черти полезут из всех щелей,
спасайтесь!!!
«Еще одна спасительница, бога душу твою мать», - богохульственно подумал
Тёма и стал лихорадочно думать, как выпутаться на этот раз.
- Полезут, полезут черти, Антихрист придет, кровь, кровь, кругом кровь, -
вопила старуха, чем страшно раздражала Тёму.
- Не кричите, гражданочка, - придет – досмотрим, разберёмся, накажем, –
ответствовал страж закона.
«Дурдом», – констатировал Тёма.
Вторым понятым оказался совершенно гнусного вида алкоголик, извлечённый из
камеры, который заявил первой понятой, что уже видел чёртиков, вылезающих
ото всюду и такого счастья ему больше не надо.
- Значит, телевизор - маме, - Подкопытко сдал отдирать скотч от картона, -
посмотрим, проверим, накажем.
- Антихрист придет, черти полезут, - кричала мамаша.
- Заткнись, дура, - орал алкоголик, встречавшийся с чертями.
Тёма зажмурил глаза и попытался представить себе, что же сейчас будет.
Бабка заорала нечеловеческим голосом и стала креститься.
- Накаркала, тварь, - просипел побледневший алкоголик и с криком «Сгинь!»,
грохнулся в обморок.
- Отставить, – не своим голосом прошептал Подкопытко. Тёма застонал.
Из коробки, словно восточный джин, в жуткой телогрейке с кожурой банана на
голове медленно вылезал Картузов. Понятая забилась в истерике, понятой не
подавал признаков жизни, страж закона почему-то взял под козырек, но увидев
перепуганного до смерти подростка, взял себя в руки, а потом в эти же руки
взял Картузова и поставил его на пол.
- Как это понимать, молодой человек? - хмуро спросил сержант, глядя на
побледневшего Тёму.
- Сюрприз маме, - нашёлся Тёма, - новогодний фант, прикол, понимаете, мама
у нас прикольная, приколы любит.
- Прикольная, значит, любит говоришь… Разберёмся, досмотрим, накажем.
Давай телефон мамы.
На Урале у Тёмы был телефон, но мама бы вряд ли поняла такого рода прикол,
и Тёма ответил:
- Мама на даче, дома дядя, он в курсе, - и назвал телефон.
Тёма редко виделся с дядей Володей, он жил в Питере, приходился матери
двоюродным братом. Отношений они не поддерживали. Мать не поощряла контакты
Тёмы и Владимира, говорила, что он настоящий бандит, мафиоза. Володя не
отрицал, но и не подтверждал этого, но квартиру имел действительно
шикарную, а о месте работы Тёма не спрашивал. При всем негативном отношении
к нему матери Тёма испытывал к Володе определенную симпатию и
небезосновательно считал, что это взаимно. Володя был не разговорчив,
спокоен как танк и никогда не был жадным. В тайне от матери Тёма иногда
занимал у него деньги до стипендии. Володя никогда не отказывал, один раз
даже предложил переехать из общаги к нему. Где-то, неизвестно уж где, дядя
Володя научился не задавать лишних вопросов, и эта его черта сейчас была
как нельзя кстати.
Тёма взял трубку и набрал номер сотового телефона.
- Слушаю, Греков, - отозвался в трубке Володин голос.
- Володя, это Артём, меня привели в милицию в пикет на Финляндском и не
верят, что Васька твой сын, мы с ним тут неудачно пошутили, нужно
засвидетельствовать, а мать, ты знаешь, на даче.. ну во общем так.
Тёме было страшно неудобно, но другого выхода не было, если Володя все
понял, можно проскочить неприятности, если нет – труба.
- Сиди там, буду через 10 минут, - сказал Володя спокойным голосом и
раздались короткие гудки.
Алкаша увели в медпункт, полоумную бабку выгнали, Картузова с Тёмой
посадили на скамеечку у камер. Они сидели молча и каждый думал о своем.
Тёма о Насте, Картузов об ананасе.
Прошло ровно десять минут, у окошка дежурного появился как всегда
молчаливый и безупречно одетый дядя Володя.
- Я Греков, вот моя визитка, - он положил визитку на стол через окошко.
– Здесь мой сын и племянник, я приношу за них извинения, сожалею, что
отняли у Вас много времени, ребята молодые, возможно, пошутили неудачно.
- Вот, почитайте,- протянул им рапорт сержант, а сам взял в руки отливающую
золотом визитку, по выражению его лица Тёма понял, что визитка
подействовала.
- Василий, придём домой, будешь наказан. Артём, я не хочу, чтобы мать
расстраивалась, ей ничего не говорите и впредь так не шутите.
- Хорошо, дядя, - едва скрывая восхищение, произнес Тёма.
- Ладно, папа, только не ругайся, - добавил Картузов. Володя пристально
посмотрел в глаза стражу порядка и спросил:
- Сержант, в честь праздника не откажитесь, прекрасный «Хайникен», - и, не
дожидаясь ответа обернувшись, сказал что-то сзади стоящему парню, также
прекрасно одетому, и с явно спортивной фигурой.
Через пол минуты на столе дежурного красовалась целая упаковка прекрасного
баночного пива, сержант поспешно сунул её под стол:
- Благодарствую, - он оглянулся по сторонам, проверяя все ли спокойно.
- Я могу идти?
- Да, да, распишитесь только, - поспешно ответил сержант и опять обернулся.
- Сержант, - спокойно сказал Володя, - у меня кисть вывихнута, может ты сам
там чиркнешь потихонечку. Ну вот и славненько,- закончил Володя не
дожидаясь ответа, пропустил вперед Тёму и Картузова, после чего вышел сам и
обратившись к молчаливому парню бросил:
- Альберт, принеси что-нибудь холодненького, - и, глянув на Картузова,
добавил, - да, и без градусов.
Альберт подошел к перламутровому «Плимуту», открыл багажник и достал
«Колу».
- Володя, как я могу тебя отблагодарить? Ты действительно нам очень помог, -
Тёма уже и не скрывал благодарности единственному родному человеку в
Питере, пусть даже он сам Аль-Капоне.
- Матери в письме напиши, что я, мол, поздравляю. Если что помочь надо,
пусть пишет, - он задумался. - Зря она так, можно было как-то по другому
уладить… А впрочем этого не пиши, не надо, просто привет передай.
- Хорошо, Володя, передам обязательно, – сказал Тёма. Картузов восхищенно
смотрел на перламутровый «Плимут», бока которого отливали радугой в
новогодних огнях, - Володя, сфотографируйся с нами. У меня «Поляроид»,
правда, чужой, но бумага моя. - Было заметно, что Володя задумался. Прошло
секунд двадцать, и он крикнул:
- Альберт, сними нас.
Вспышка на секунду озарила небо и Тёма прищурился. Ещё через минуту
фотография была готова и Тёма решил, что обязательно пошлёт её матери.
- Артём, тебя подвезти? – спросил Володя.
- Нет, спасибо, мне в Зеленогорск, я в лагере. Там хоть кормят задарма.
- На вот возьми, других нет. И не отказывайся, это подарок, – он протянул
Тёме купюру.
- Не надо, Володя, у меня есть, ты не так понял.
- Ты весь в отца, мы с ним не ладили, а жаль. Бери, мальца покормишь,
смотри как он на «Шаверму» смотрит, сейчас съест глазами.
Так оно и было в действительности, хотя Тёма и не исключал того варианта,
что Картузов контролировал ход разговора.
- Спасибо, Володя, вообще это кстати, мы тут ананас везли подруге и
грохнули его об одну дурную голову. Ну ничего, время есть, купим
где-нибудь.
- Чудак, не купишь ты нигде ананас вечером.
Володя открыл телефон, набрал номер:
- Исмаил привези к часам ананас, отдашь Артёму, он ждет… Обычный ананас, с
пальмы… Давай.
Телефон перекочевал во внутренний карман пиджака.
- Все, Артём, мне пора, с праздником, племянник, – и он крепко обнял Тёму.
У того на глазах выступили слезы. Володя повернулся и пошел к «Плимуту».
Альберт открыл дверь. Володя обернулся:
- Про мать не забудь, пусть напишет, мы теперь одни родственники на всём
белом свете.
- Напишет, обязательно напишет, - крикнул сквозь комок в горле Тёма.
«Плимут» рванул с места, к нему немедленно присоединилась черная «АУДИ».
Тёма стоял и молчал. Рядом с ним стоял Картузов и тоже молчал. «Вот оно
ведь как получилось. А Володя-то, похоже, одинок. Мать должна это понять».
Ещё менее разговорчивый Исмаил появился через пятнадцать минут, отдал Тёме
ананас и растворился в привокзальной толпе.
Поесть им так и не удалось – купюра, которую Володя дал Тёме, оказалась
пятидесятидолларовая, обменные пункты закрылись, менять на руках Тёма не
хотел.
Прижав к себе ананас как любимую женщину, Картузов двигался по перрону,
глаза его слипались, но хорошо знакомый огонек горел в них не переставая,
он представлял как поразится Лена увидев его с ананасом, как заслужит он её
любовь и утрет нос всем, кто смеялся над ним и его затеями. Что ж, ради
этого стоило пострадать.
- Гиббон, смотри, щенки, те самые?, – раздался голос сзади и оборвал тишину
в измотанных, но было уже успокоившихся душах. "Засада", - пронеслось в
голове Тёмы, - "Как же так? Ведь все так хорошо складывалось, откуда они
взялись?"
- Вася, бежим, - подтолкнул Тёма Картузова, который уже почти засыпал на
ходу, - это они, те с площади. «Как же так? Почему? Где же все эти менты?
Куда же они подевались, когда нужны. Как же так, почему нас нашли ?», –
мысли роем проносились в Тёминой голове и вдруг, как и обычно в
экстремальной ситуации догадка пришла почти сразу – вот куда оказывается
подевалось расписание поездов с обведенными ручкой часами и минутами
отправления и обратным билетом, они выскочили из кармана, когда Тёма одел
ананас на голову бритому. Тут и дурак поймет, где их ждать. Ну надо же так,
надо было догадаться.
Они бежали вперед, не помня себя от страха, и понимали, что не убегут,
преследователи настигали их. Призрачная надежда на электричку, там может
быть милиция, много людей. Их не рискнут там убивать при людях. Тёма
буквально забросил Картузова в поезд и надежды на спасение тут же растаяли,
как первый ноябрьский снег. Вагон был пустой, ни души. Гонка окончилась,
Тема и Картузов прижались к стенке вагона, Тема пытался давить на кнопку
экстренной связи, но её не было, кто-то и когда-то вырвал и эту призрачную
надежду с корнем. Два горилообразных урода, мерзко скалясь медленно
приближались к загнанным в угол путешественникам.
- «Полароид» давай, гадина, - прошипел бритый Тёме, от которого и получил
утром фруктом по башке. Картузов прижимал к груди ананас и это, видимо,
выглядело слишком вызывающе, похоже, что горилл это немного удивило.
- Ну что, дебилы ананасные, - прогнусавил второй, - умирать будете
медленно. Гони фотографии, падла.
Картузов медленно достал из куртки три фотографии и положил на скамейку
перед собой.
- Разрисуй их, Жбан только быстро, - повелел он бритому, указав на Тёму с
Картузовым и стал рассматривать фотографии.
Тот, кого назвали Жбаном, медленно двинулся навстречу. Тёма изготовился к
последней битве. Продать свою жизнь, а тем более картузовскую он собрался
задорого, но внезапно в руках Жбана мелькнуло лезвие и Тёма понял, что это
нож. Присутствие духа почти покинуло Тёму. Шансов на спасение не было.
Олег Леваков
Продолжение следует...
Часть5
|