Cтуденческий педагогический отряд
"Республика Огненных Сердец"

Начало

Исторические хроники

Родильный дом

Наше творчество

Всю жизнь по лагерям

Наши люди

Форум

Гостевая книга

Наши партнёры

ОЧЕРЕДНОЕ БЕСПОКОЙСТВО. Часть3.

Брыкающегося Картузова поволокли на улицу, Тёма на дрожащих ногах поплелся за процессией, его охватила паника. Отбить Картузова у этой тётки было бы ещё можно, но милиция… Отбить преступника у милиции – это точно тюрьма. Провалились. И всё же что-то не укладывалось в обычные рамки задержания преступника. Преступнику никто не орёт, что желает ему добра, и при чём здесь иностранец? Очередное беспокойство затягивалось и приобретало угрожающие формы.

Разгадка наступила очень быстро. Картузова поволокли в большой и красивый автобус, на борту которого громадными буквами было написано «АРМИЯ СПАСЕНИЯ», а на крыше красовался плакат: «БЕЗДОМНЫМ ДЕТЯМ - ДОСТОЙНУЮ ВСТРЕЧУ НОВОГО ГОДА!!!». В автобусе сидели страшные уголовные рожи лет 12-14-ти и показывали прохожим неприличные жесты. Тёме полегчало. В такой шикарной телогрейке, как та которую пришлось приобрести в угнанной машине, Картузов был похож на персонаж «Республики ШКИД», не удивительно, что на Невском его повязали и теперь организуют ему достойную встречу Нового года. Теперь надо действовать хладнокровно и быстро, пока Картузова не усыновил какой-нибудь австралиец или добрая тетя не свернула ему в благотворительном порыве шею.

Редакционное удостоверение университетской газеты было в кармане, вместе со студенческим. Тёма посмотрелся в витрину, пригладил волосы и направился к автобусу. Картузов, как перепуганный зверёк сидел на заднем сидении и затравленно смотрел на улицу. Увидев Тёму, он чуть не заорал, но тот вовремя сделал ему знак. Картузов замолчал и уставился на своего воспитателя. Жестами Тёма объяснил страдальцу, что всё в порядке и он его спасёт, после чего направился прямиком к молоденькой милиционерше, которая стояла у дверей.
- Здравствуйте, - бодрым голосом сказал Тёма, - я журналист газеты «Петербургский Университет». У меня редакционное задание написать статью про вашу благородную акцию. К кому я могу обратиться?

- Это к Рэйчел, не ко мне, я и так уже мозоль на языке натёрла, - как–то недобро ответила милиционерша и потеряла к Тёме всяческий интерес.
- А где я могу поговорить с этим благородным Рэйчел, - спросил Тёма и ещё раз улыбнулся.
- В притоне она – ждет новую партию.
- Где?!- Тёма едва не потерял дар речи.
- В притоне, тьфу ты чёрт, в приюте, совсем заговариваться начала. Надо Вам так туда и езжайте, а я интервью не даю. Садитесь в автобус, последнего тащут.
Большая тётя за шкирку волокла совсем чумазого паренька похожего на Маугли и пахнущего клеем «Момент». На вид ему было лет девять.
- Куда меня, тётенька? - спросил Маугли сквозь слёзы.
- На ёлку, скоты, пойдёте, потом в филармонию, потом обреем, отдраем и в приёмник, нечего город коптить, - басом сказала тётя, забросила Маугли в салон, а потом с трудом втиснулась туда сама.
- А тебя сразу в тюрьму, большой уже, будешь лес валить, - сказала она, указав пальцем на Тёму, и ему в очередной раз стало нехорошо.
- Я журналист, я статью писать буду про Вашу благородную миссию.
- Чёрт бы её побрал, эту миссию, я бы их поутопляла, а не бумагу портила. Эта Рэйчел совсем свихнулась на своей благотворительности. Пусть бы сама и ловила своих щенков, а мне в Роно копейки платят, а за это новогоднее сафари и вовсе не заплатят, - она грузно погрузилась в кресло и стала есть бутерброд. Тёма сглотнул слюну. С того момента как они ели на площади прошло немало времени.

Автобус ехал не торопясь, медленно тянулось время, за окнами сновали люди, работали Новогодние ярмарки, всеми цветами радуги переливались ёлки. Кто-то наверно уже готовил праздничный ужин, Настя надела свое лучшее платье, город живет ожиданием праздника, лишь он, Тёма едет чёрти–куда, спасать, своего пионера, который в очередной раз доставил ему очередное беспокойство. И все-таки без Картузова было бы скучно. Тёма вспомнил лагерь, который где-то далеко живет предвкушением новогодней ночи, уже, наверное, играют сказку, девчонки готовят салат, Славка прикрепляет к настоящей бороде искусственную, директор Хижнякова как всегда беспокоится всё ли готово, чудесное время. Заметила Ольга их отсутствие, вряд ли, Славка прикроет, но только если они успеют. А вот успею ли? Вопрос. Плохой боевик в самом разгаре. Хорошо горилл скинули с хвоста - на свои похороны точно бы не опоздали.

За окнами проплывал уставший от праздничных хлопот город. Вечерело. Тёма оглянулся на Картузова, тот спал. Перегрузки даже для такого разбойничьего организма как Картузовский оказались запредельными. Тёма тоже устал смертельно и хотел только одного – вернуться в лагерь и лечь спать. Ещё он хотел увидеть Настю, но мысль о ней доставила боль, и Тёма заставил себя отвлечься.

Автобус подошёл к явно аварийному зданию, пришвартовался у замызганного подъезда и отловленных детей начали выгружать под конвоем большой тёти и инспекторши, которая нервно смотрела на часы и злобно на пойманных.

Рэйчел оказалась очень симпатичной американкой, со светлыми волосами, стройной, подтянутой, оптимистично настроенной, лишь морщинки у глаз выдавали её возраст. Тёма тихо выдохнул, напялил дежурную улыбку и плавно соскочил на землю. Детей пинками загоняли в подъезд, Рэйчел что-то громко говорила по-английски и улыбалась во весь рост. На дверях одной из квартир красовалась надпись: «АРМИЯ СПАСЕНИЯ». И что за дурная привычка – спасать всех кого ни поподя,- подумал Тёма, - здесь спасают, в «трубе» спасают, дурдом какой-то.

Рэйчел подошла к нему сама.
- Хай, - оскалилась она в чисто американской улыбке. «Бай-бай», – хотел сказать Тёма, но сказал совсем другое на довольно сносном английском. Рэйчел пришла в неописуемый восторг от того, что к ним пожаловал журналист и пригласила Тёму в помещение. Стены внутри были слеганца обшарпанными, свежими были лишь плакаты армии спасения и тараканы, кое-где бегавшие по стенам. Интервью с Рэйчел заняло полчаса и то только потому, что Тёма её остановил, когда она стала восхищаться Горбачевым вообще и перестройкой в частности. Поймавший удачу за хвост Тёма выразил желание побеседовать с воспитанниками, Рэйчел вновь пришла в восторг и предложила Тёме самому выбрать объект интервью. Тёма прошел в коридор и стал выискивать глазами Картузова, намереваясь именно его интервьюировать, пока того не обрили наголо.

Картузов сидел на корточках в углу комнаты и играл в карты с каким-то грязного вида спасаемым жутко пахнущим бензином.
- Мальчик, как тебя зовут?- улыбаясь Картузову спросил Тёма.
- Аристарх, - ответил Картузов.
«Начинается», - подумал Тёма,- «где-то мы это уже проходили».
- Аристарх, я хочу поговорить с тобой о твоем несчастном детстве, пойдем со мною, - Тёма взял за руку Васю-Аристарха и повел в комнату отдыха, где его ждала Рэйчел. Она опять улыбнулась и округлила глаза, отчего стала похожа на Наталью Дарьялову.

- Гуд бой, найс чаилд, - ворковала Рэйчел. Тёма смотрел на неё злобно, но она этого не замечала. Какой-то верзила-педагог совсем не иностранного вида, прознав про журналиста пристроился в углу и Тёме пришлось на полном серьёзе выслушивать полный слез и ужаса рассказ Картузова о его скитаниях по подвалам и прочих неприятностях. Тёма ещё раз поразился способности Картузова столь беззастенчиво врать. Тёма аж заслушался, но когда Вася дошел до того места, где он воровал картошку с прилавков и занимался карманными кражами у иностранцев, Тёма его перебил, дело могло принять нехороший оборот. К вящему ужасу Тёмы Картузов заявил, что его папу звали Артём Олегович, что тот его бросил в трудную минуту, но Картузов его простил и теперь ждет, когда папа за ним приедет и увезет его в Мозамбик, где постоянно работает продавцом пончиков. Укор был несправедлив, и Тёма сказал Картузову, что если он будет не по делу обвинять папу бог знает в чем, то папа может совсем не приехать, так как он, Аристарх, видимо ему жутко надоел. Картузов намек понял и уверил Тёму, что папу очень любит и ждет и надеется, что тот привезет ему ананас. Тема аж подавился предложенной Рэйчел булочкой.

Прозвенел звонок, и верзила куда-то ушёл. В помещении кроме Тёмы и Картузова осталась Рэйчел.
- Артём Олегович, надо валить отсюда, пока меня не обрили и не загнали в баню с этими чудиками. Я домашний, я там умру. Да и этот в пенсне сказал, что я могу случайно упасть.
- Ты чё сдурел?- испугался Тёма и украдкой посмотрел на Рэйчел. Она сидела совершенно блаженная и влюбленными глазами смотрела на Картузова.
- Да она не волокёт по-русски, вот смотрите, - и в следующий момент Картузов чуть не довёл Тёму до инфаркта:
- Что смотришь, чучело американское, - сказал он, обращаясь к Рэйчел, - тебя бы так отметелили в переходе, не так бы смеялась, что глазищи вылупила, у себя в Америке лови бездомных, а я домный, воспитанный.
- Не очень ты и воспитанный, перестань быстро, – Тёма посмотрел на Рэйчел.

- Уандефул,- пропела Рэйчел и погладила Картузова по голове.
- Дурак ты и есть дурак, ты опять человека хорошего обижаешь, нельзя так Вася, людей надо любить.
- Но только не надо их спасать, когда не попадя, - сказал Картузов злобно, но было видно, что он смущен. Тёма отвернулся.
- Извините, Рэйчел, - сконфуженно сказал Картузов и посмотрел на Тёму. Тёма был недоволен, но он понимал, что Картузов смертельно устал и агрессия его – следствие пережитого стресса.

Тёма обратился к Рэйчел, надеясь услать её куда-нибудь, чтобы по–тихому смыться вместе с Картузовым, он рассказывал, что торопиться в лагерь, что хочет посмотреть какие-нибудь фотографии и всё в таком духе. Рэйчел немедленно удалилась, напевая рождественскую песенку.

- Уйти нельзя, - сказал Картузов приглушенным голосом, - я все выяснил, на воротах охранник, окна зарешёчены, с боем тоже не пробиться, охранник здоровый. Правду тоже говорить нельзя, сдадут для проверки в милицию, там и засядем.
- Что делать будем?- спросил Тёма, также приглушенно.
- Будем комбинировать.
- Хватит, ты докомбинировался, если ничего не получится, поговорю с Рэйчел, постараюсь объяснить, хотя вряд ли она поверит.
- Да… я сам с трудом верю, что все это было с нами. Ананас ещё жалко...
- Меня тебе не жалко? – спросил Тёма громче.
- Жалко, – ответил Картузов, и Тёма ему поверил.

Толкая впереди себя огромную тележку, набитую апельсинами и бананами, в комнату вошел верзила. Ананасов в телеге не было и Картузов потерял к ней интерес. За верзилой вошла Рэйчел и голосом, которым объявляют о заключении брака, объявила, что Армия спасения дарит детям из Тёминого лагеря эти продукты и желает им, чтобы они пришли к Господу и желает им Счастливого Рождества. Тёма учтиво поблагодарил Рэйчел, заверил в искренней признательности и попросил, если можно, большую коробку для подарков. Верзила принес с кухни коробку из-под телевизора и удалился, Рэйчел пошла, просить мужа довезти Тёму с подарками до вокзала. Тёма моментально одним прыжком оказался у телеги, подогнал ее к двери кладовки и вывалил все подарки на пол, после чего кладовку закрыл.

- Лезь в коробку, быстро, - скомандовал Тёма Картузову.
- Да вы что, не полезу, там же не удобно, - обалдел Картузов.
- Лезь тебе говорят и не выпендривайся, другого шанса не будет.
- Может как-нибудь по другому, - попытался поторговаться Картузов.
- Не хочешь – оставайся, я поехал.
- Нет, нет, лезу, лезу, лезу, – торопливо выпалил Картузов и погрузился в коробку, которая была, как специально подобрана под Картузовские габариты.

- Не вздумай кашлять и чихать, повяжут – сядем, - сказал Тёма перевязывая коробку скотчем, взятым со стола.
- Пару апельсинчиков дайте, - жалобно из коробки попросил Картузов.
- Облезешь, - огрызнулся Тёма, но потом вспомнил, что Картузов весь день практически ничего не ел, одним прыжком достиг кладовки, взял два апельсина с бананом и просунул их в щель.
- Что такие маленькие, - возмутился Картузов.
- Рот закрой, ты и такие не заслужил.
- Ладно Вам, я же это от голода, - промямлил Картузов и стал устраиваться поудобнее.

- Это Гарри, мой муж, - радостно сообщила Рэйчел, и Тёма пожал Гарри руку.
- Мальчишку я отпустил, он в туалет просился. В общем интервью получилось хорошее, - непринужденно проговорил Тёма и посмотрел на коробку.
- Ну и как он Вам? - на ломаном русском спросил Гарри.
- Да, честно говоря, несколько туповат, - ответил Тёма, - понимает все с третьего раза. Ну это наследственность. - Теме показалось, что коробка хрюкнула.
- Очэн плехой малчик, злой, но будем перьевоспитывать, трудом и мольитвами, - деловым тоном обрисовал Гарри дальнейшую судьбу Картузова.
- Честно говоря, не помешало бы, - добавил Тёма, - можно бы и розгами.
- Я тоже за розги, меня пороли и я сталь человьеком, но Рэйчел через чур добра к ним, - резюмировал Гарри и попытался поднять коробку.
- Тяжеляя, - с усилием произнес он и Тёма бросился ему помогать, чтобы Картузова вдруг не стали частично разгружать. Рэйчел согнулась над коробкой и стала долго выводить на ней мудреный автограф. Картузов перестал дышать.

Пока Гарри копался с двигателем, Тёма поудобнее пристраивал коробку в багажнике.
- Зря Вы так, про наследственность, и про тупого тоже, у меня папа - милиционер, а мама - учитель, - пробубнила коробка голосом Картузова, но Тёма проигнорировал это заявление упакованного подростка.

Тёма с Гарри вынесли коробку на улицу и загрузили в багажник «Фольксвагена». Тёме вдруг нестерпимо стало жалко Картузова, но ему он об этом соответственно не сказал. Всю дорогу Гарри нес какую-то чушь про систему образования в Англии, о том, как бабушка, жена лорда, порола его розгами и ставила коленями на соль. Тёма кивал и со всем соглашался. Гарри говорил, что понял Россию, понял загадочную русскую душу, но уже при разгрузке на площади перед Финляндским вокзалом Гарри убедился, что Россию понял не до конца: он абсолютно не понимал как апельсины могли почистить себя сами – в багажнике рядом с коробкой лежали апельсиновые шкурки. Тёма мысленно обругал Картузова и попытался запарить мозги удивленному Гарри. Лишь природная сообразительность потомка лорда не дала ему возможности разоблачит обман. В недоумении Гарри попрощался с Тёмой, пригласил в Англию и Америку и спешно уехал, переваривая весьма наглое поведение в общем-то спокойных от природы фруктов.

Олег Леваков

Продолжение следует...

Часть4